Jeeves' Diary

О Сартре и Камю в дождливый вечер 31.10.2012 от Р.Х.

Жители острова Рапа-Нуи, больше известного как о. Пасхи называли себя «людьми-птицами». Затем Ричард Бах вывел разумную чайку Джонатана. Сент-Экзюпери был сказочником, но и был летчиком и испытывал чувство реальное полета.

Изображение человека-птицы с острова Пасхи, XVI век. Удивительно похож на зародыша (fetus) в чреве. Случайно это или нет, но в полинезийских мифах есть утверждение, что Жизнь на земле ( = чувство свободы, ибо зародыш несвободен) появилась из яйца большой птицы.



Камю и Сартр не были летчиками, но они высоко парили в полете мысли. Ибо представляли разные крылья французского экзистенциализма. Для того чтобы лететь, крылья у птицы должны работать синхронно и уравновешивать тело по принципу противовеса. Ничего лишнего и личного. Так возникает и полет, и чувство полета.

Ребрендинг нового человека-птицы состоялся в новейшее время. Оба вывели новый тип экзистенциального восприятия как алхимики гомункулуса в лаборатории. (Батай же, если сравнивать все с птицой, наверное был глазами, пифией.) Камю был сначала теологом ( о чем говорит его диссертация), стал затем агностиком. Сартр был атеистом. Их академический новый человек был правильный с точки зрения языка «процесса» и послужил лекалом для выкроек всех последующих постмодернистских спекуляций. Нет никаких вопросов о неверности или предвзятости в контексте « как вижу, так и описал». Однако такое описание таит в себе погрешность. Оно сделано как бы наблюдателем, а не участником. Новый «человек экзистенциальный» все равно будет выведенным в лаборатории. А Нomo Еsse Честертона-натуральный, пусть в лохмотьях из грехов.

Физик или математик работают с величинами и пропорциями которые суть физические законы. Их выводы - плод чисто академической работы. Но их описания - о неорганической материи, которой не ведомо «добро» и «зло», еда, запах, смех, удовольствие и страдание. Водород не может быть «капризным», а уравнения с дифференциалами «сексуальными». Точная наука с оговорками уже за скобками физиологии и этики в силу имения дела с математическими величинами, которые абстрактны.

Экзистенциализм возник в лоне умеренного вольнодумства как секуляризованная квази-теология. И по своей структуре, это та же «теология», суррогатное богоискательство. Душа вышла за скобки теологического уравнения, потеряла трансцендентальное значение. Но смысл ее во множестве синонимов от этого не изменился…

Религия как понятие возможна когда противоречия разгоняются и убыстряются, и от этого, благодаря центробежной силе происходит поляризация на плюс-минус, добро-зло, свет-тьма и т.д. = категории становятся абсолютными и идеальными. Идеальное - атрибут религиозного. В секулярном экзистенциализме противоречие удерживается гравитацией оболочки тела. Вот почему и Камю и Сартр — хронисты, бытописатели, но не естествоиспытатели как Сент-Экзюпери.

Ни Камю, ни Сарт, рассуждая об экзистенциализме «добра» и «зла» не испытывали страдания эмпирически, из реального опыта. Их собственное чувство полета ( свободы) воображаемо, вероятно.

Достоевский, будучи прежде нигилистом, совершенно изменился после единственного события в жизни: смертный приговор, который был отменен за несколько минут до приведение в исполнение- переменил сознание— песочные часы в голове перевернулись, мир стал выглядеть по-другому. У тех, у которых происходит катарсис некий микро-Морфеус говорит: «ты выпил красную таблетку. Ты знаешь правду. Выбрось синюю.»

Человек-Птица - аллегория души. Но как бы ты высоко не парил, нужно быть готовым к тому, что за чувством полета будут следить могущественные диспечеры которые могут его прервать…