Народонаселение - проблема, расколовшая общественное мнение. В ней как в зеркале, отразились все то, что человек подсознательно любит и перед чем испытывает страх. Любовь — самое лучшее производное от инстинкта продолжения рода. Страх — наследство от приматов и, далее, от хомо эректус + хомо хабилис когда из-за жизненно необходимых ресурсов происходили войны и уничтожение себе подобных…ибо тебе подобные собирались сделать с тобой то же самое. « Нас слишком много» говорят противники роста населения, приводя пример локальных войн ( ибо вся история человечества — это история войн) истребления природных ресурсов (Китай), эпидемий, нищеты и детской смертности (страны Азии и Африки), ужасной скученности ареалов проживания из-за перенанаселенности ( мировые мегаполисы) что действует клаустрофобически и психопатически. « Плодитесь и размножайтесь» горят защитники, склонные к патриархальным взглядам, в которых они были воспитаны.

Сторонники демографического всплеска говорят о том, что без него не будет экономического чуда. Порочный круг в таких рассуждениях именно в том, что посылка «человеческий фактор будет способствовать экономическому росту» = экономический рост как раз должнен стимулировать человеческий фактор. Круг замыкается. Получается «эффект муравейника», когда избыток количества меняет качество.Упор в экономике с таким подходом делается на человека как инструмент труда, боевую единицу. Государства, где низкий уровень жизни (и такова же ее ценность) и огромная перенаселенность всегда будут исповедовать экстенсивный путь развития экономики, а не интенсивный. 1000 человек там всегда будут рентабельнее 1 робота при сборке машин или рытья котлована. А машина дороже. Если же так, то совершенно не нужны технологии. Стимулирование роста населения и выделения льгот ( взамен на его эксплуатацию, «ремонт» и использование в качестве машино-заменителя) будет дешевле, а высокая смертность, низкий уровень жизни, отсутствие техники безопасности никогда не будет приниматься в расчет. Личная свобода, «эго» будут решительно подавляться, т.к. «драйвер» не может быть умнее задающей ему код программы. А социальная модель развития всегда будет диспропорциональной - на «контролирующих» и «подконтрольных». Человек может как товар экспортироваться. Рабовладение, возродившееся в 15 веке с географическими открытиями, стимулировали не «верхи» , европейцы, а «низы» ( африканцы) когда стали расплачиваться с ними живым товаром, ибо рабство там было в порядке нормы. ( Другое дело, что разглагольствуя о христианстве, душила жаба отказаться от покупки раба, когда дело касается наживы= куда-то разом исчезла вся христианская мораль). Раб не есть личность, это трудовой ресурс, биомашина. Его ценность в том, чтобы приносить прибыль и служить на благо собственнику. Свободный работник, уравненный в правах с нанимателем, должен получать зарплату ( которая вычитается при подсчете прибыли) при этом они — части одного и того же социума. Раб не получает ничего, условия труда у него намного хуже, а длительность больше.

Интенсивному роботизированному производству совершенно не нужны трудовые ресурсы в виде человеко-единиц. Так как все, что они делают — это делают машины. Пустые супермаркеты с 1 продавцом ( остальное — компьютеры, автоматы и видеокамеры) или пустые цеха, где все делают роботы ( например на автопроизводстве, а не 2000 человек с отвертками и гаечными ключами) или отел менеджмента/управления/ контроля и т.д. в фин. или гос. секторе, где штат 2-3 человека, все остальное — программы и ай-ти решения, т.д. все это реальность. Но такая реальность не всех устраивает и многим не нужна. В страны Африки или Азии ООН выделяются гранты или деньги на оборудования и технологизацию. Но на эти деньги ( ибо рост населения высок, средняя семья 4-6 детей = проблема трудоустройства=жизни) нанимаются люди ровно по вышеописанному принципу в качестве «заменителя машин», или они разворовываются. Большие семьи в исламском мире ( а также в африканской и индийской культуре) — часть менталитета, имеющего патриархальные корни. Неважно какой будет уровень жизни и перспективы на нее, как и какова детская смертность. Важно быть как все, ибо социально-религиозная среда имеет гораздо более важные установки, чем частное мнение.